В АДЖАРИИ ! …

В 1971-1973 годах наша часть работала в Аджарии на редемаркации советско-турецкой границы. Редемаркация границы - это проверка и восстановление на местности демаркированной линии государственной границы, восстановление или замена разрушенных и установка новых пограничных знаков.

Приехали мы в город Батуми, поселились в казарме танковой дивизии, дислоцировавшейся на окраине города. Город не впечатлил. Но море, корабли у причалов и на рейде, пляж и шалманы, отдыхающие из России – всё это показалось нам, слегка отвыкшим от цивилизации из-за удаленности "знаменитого" города Казаха от всего, к чему мы привыкли, в какой-то мере экзотикой. Через какое-то время наше начальство в лице бывшего командира пограничного участка подполковника Галкина и его помощника, тоже пограничника, нашло то, что искало. За рекой ЧОРОХ, протекающей южнее Батуми и отделяющей его от границы, нашлась старая, оставленная пограничниками, застава. Она была, по-моему, третьей по счету заставой от моря вглубь территории Аджарии. Мы переехали. Что интересно, ехали через ЧОРОХ по подвесному мосту, построенному еще пленными немцами. Помню, что прорехи в этом мосту мы закладывали досками, и, глядя в эти дыры на реку, представляли, что будет, если доски и тросы не выдержат. Глубины и течение были непреодолимы и невыныриваемы. После, уже в нашу бытность, был построен нормальный железобетонный мост.

Бывшую заставу с какими-то остатками так называемой инфраструктуры собственными "мощными" усилиями мы превратили в место, где можно жить и работать. Казарма для личного состава и домик для камералки. Рядом протекала речушка, берущая начало с Малого Кавказского хребта (не хило звучит), а горки, с которых она бежала, так и назывались. Местные ребятишки купались в этой речушке, гарпунили простыми столовыми вилками, прикрученными к палкам, форель.

Работа начиналась. Мы были не подготовлены к ней. В специальном и профессиональном смысле каждый знал свое дело в той или иной степени. Все зависело от опыта и, вероятно, от срока службы. Были и молодые, и очень молодые, и старые, к которым мы относили капитана Павлова Е.П., а ему в то время было всего-то года 33. Старый! Совсем!.. Он до какого-то времени был нашим начальником отделения. Но после трагического случая, когда он, будучи дежурным по подразделению, "прокараулил" день рождения одного из водителей, вывезшего из парка своих приятелей на "торжество", закончившееся гибелью именинника, Павлов стал опять просто старшим топографом. Кстати, по непроверенным данным, в Ивановском отряде, куда он был переведен, снова случился дорожный инцидент с машиной, в которой он был старшим, с трагическими последствиями.

1971 год. На редемаркации советско-турецкой границы Земляков Ю.(слева) и Пеньков В.

Работа по редемаркации была, по крайней мере для меня, рутиной, да и для других тоже. Ничего нового: крути теодолит, пиши в журнал, сиди в камералке, оформляй протоколы, рисуй схемы-кроки. Но специфика была. Заключалась она в том, что мы были на государственной границе и восстанавливали ее. Хотя она и не была каким-то образом нарушена, но с 1921-1922 г.г. до 1971-1973 г.г. прошло много времени и, по крайней мере, минимум два поколения хотели или не хотели, но имели возможность изменить протокольную линию границы. Хотя на нашем участке таких изменений было не очень много, но они имели место. Все решалось очень просто. Турки, чувствуя, что квалификация наших геодезистов очень высокая ( в отличие от их собственной, приобретенной в "Парижах" и т.д.), доверяли нам почти полностью, Мы их выводили на место контроля (наша группа была рабочей, а их - контролирующей) и просили проконтролировать наши измерения. Они, как правило, были согласны еще до того, как мы приходили на место. Складывалось впечатление, что турки знают Европу, ну и само собой европейские языки, так как учатся они в "Европах". Но при ближайшем общении с ними я что-то не видел в них какого-то особого интеллекта и чувства юмора. Пример: турецкий лейтенант как-то в качестве презента дарит мне авторучку с изображением девушки в купальнике, поворачиваешь ручку на 180 градусов и девушка оказывается голой. Увидев это, я сразу задумался о коммунистической морали, и в течение одной секунды сообразил, что это сексуальная провокация. Я ему с достоинством ответил: у нас в СССР такие ручки носят только импотенты. Больше он ко мне при встречах не подходил. Вот так!!! В СССР секса не было!!!. Ну, а если о работе, то следует сказать, что у нас геодезистов трудностей не было. Все делалось буквально на энтузиазме. Все молодые, не дураки, у каждого своя цель. Работали в поте лица и в меру своих возможностей. В силу специфики этой работы мы каким-то образом в группе были разделены.

Я не говорю о разделении нас геодезистов, я - о группе. В ней доминировали естественно пограничники. Они устанавливали очередность выездов на границу, количество, состав и задачи на какой-то момент, не очень понимая, что нам (исполнителям) нужно сделать. Но мы-то свою работу знали. Приходилось быть и строителями, и командирами саперных подразделений, и бригадирами лесорубов. Про лесорубов отдельно. На нашем залесённом участке границы, в субтропическом экстазе, чего только не росло. Это невообразимо. Меня особенно поразило то, что вроде на полуголых склонах росли гигантские, как мы их называли, чинары. А подлесок, ассоциировавшийся у нас с чем-то вроде папоротника и кустов калины с дикой смородиной и малиной, был застлан олеандром и "аджарской проволокой". Просто пройти через эти препятствия или обогнуть их было невозможно. Сплошная стена.

В своем первом выезде на объект я попытался, видя геодезический пункт на небольшой высотке, забраться на него напрямую. Забрался-то я забрался, но ободрался до неузнаваемости. Моя щегольская лейтенантская форма и гладкие ручки превратились в лохматую одежду и ободранные кошками руки. С этого момента в горы я без цалды не ходил. Цалда - это такой топор, похожий на секиру с продолговатым лезвием и загнутым кончиком. Но это не было штатным шанцевым инструментом, каким образом они оказывались у нас, одному Богу известно. Известно это и тем аджарцам, которые нам за совсем небольшие деньги давали в аренду и длинные поперечные пилы, которые позволяли пилить деревья 4-м человекам. Что-то мы пилили, рубили, но большие деревья были камнем преткновения. Буквально камнем. При работе бензопилой, из-под ее лезвия иногда летели искры. Что мы делали? Выкапывали под корнями небольшую ямку, закладывали тротиловую шашку и подрывали. В образовавшуюся канавку клали уже нужное количество взрывчатки и вот тогда, уже окончательно, устраивали салют. Корни у дерева обрывались, оно подпрыгивало слегка и падало, как правило, по склону. Но иногда прямо на линию границы, его снова приходилось пилить на мелкие составляющие.

Командиром саперов был лейтенант Сухорученков. Мы все учились у него, но могли и сами что-то подорвать. Ну например, открыть видимость с пункта на пункт, убрать с маршрута проезда машины большой валун и прочее. Кстати, у него там родилась дочь, которую регистрировали в местном ЗАГСе. В свидетельстве о рождении дочери ее данные переврали до неузнаваемости, но, благодаря нашим усилиям, удалось вернуть девочке ее благородную фамилию, а отцу - дочь.

Установив столбы, надо было получать их координаты. Вот тут-то и надо было показывать, на что мы способны. Чего только ни изобретал лейтенант Гургенидзе, родом из Батуми, окончивший МИИГАиК и призванный в армию, сделал насадку на пограничный столб, на которую устанавливался теодолит или марка. Иногда, с помощью подручных средств, штатив с инструментом непосредственно крепились на столбах. Доходило до того, что некоторые точки полигонометрических ходов находились на огромных суках деревьев. Треггеры на них крепились гвоздями. Короче, кто во что горазд. Но работа двигалась, результаты были вполне удобоваримыми, наш начальник отделения, в то время майор Черкашин, был доволен. Приезжали к нам и наши старшие командиры. Помню визит командира отряда подполковника Курилова И.П.. Мы, приехавшие с полей молодые офицеры, решили провести образцово-показательный выходной день в Батумском ботаническим саду. Но он почему-то не задался. Все началось с того, что была спровоцирована маленькая потасовка с местной шантрапой, а закончилась в местном отделении милиции, куда за нами приехал руководитель группы подполковник Галкин. В итоге командир забрал от нас лейтенанта Кудрявцева , мне объявили выговор, посчитав главным виновником этого недоразумения.

^{На побережье в Аджарии}

О житье - бытье. О рядовом и сержантском составе я уже говорил. В первый год они размещались в отремонтированных казармах бывшей погранзаставы. Через какое-то время нам была выделена территория на берегу моря в воинской части все той же танковой дивизии. Были моменты, когда во время обеденного перерыва личный состав купался в море на самом чистом пляже, тем более , что пляж был тоже частью нашей территории. Однажды во время шторма на пляж выкинуло небольшую баржу, стягивать которую приходил аж из Одессы крупный буксир.

Офицерский состав квартировал в частных домах. Несколько семей поселилось в 4-х квартирных домах. Дело в том, что некоторые квартиры пустовали, были заброшены и захламлены. Пришлось нам с лейтенантом Юндиным, с которым мы заселились в одну из них, приложить немало усилий и потратить немало денег, чтобы придать ей более-менее жилой вид. Зато картина оттуда открывалась замечательная. Дома эти были на высоком холме, у подножия которого и находилось наше подразделение. На склонах холма росли цитрусовые деревья и чайные кусты. Так что каждое утро, когда мы по тропинке спускались на службу, приходилось волей-неволей съедать или апельсин или мандарин. А грейпфруты и лимоны особой популярностью у нас не пользовались. У подножья холма рос бамбук. Батуми - это единственное место, где его использовали в промышленном масштабе, в основном для изготовления мебели. Как-то во время поездки в КАЗАХ, я решил привезти нашим рыбакам бамбуковых удилищ. Оставив машину на площадке, зашел в штаб. Вернувшись, обнаружил, что почти все, что я привез, наши доблестные прапорщики разнесли уже по своим каптеркам. Да на здоровье! В итоге всему приходит конец. Закончилась и наша, длившаяся три сезона, командировка.

Впрочем, через несколько лет пришлось опять побывать в этих местах. Опять геодезические работы, на этот раз с иной целью. С другой командой я, уже в новом качестве, ездил по знакомым дорогам. Работы было немного, тем более она уже заканчивалась. Перед этим мы уже побывали в районе города Ахалцихе, откуда своим ходом приехали в Аджарию, все в тот же город Батуми.

Взяв повышенные соцобязательства, мы должны были к 7 ноября закончить все полевые работы. Ну, а как же, ведь к празднику! Не иначе. Хотя никаких обязательств никто не брал. Это просто к красному словцу. Обязательства-то были другими: хотелось побыстрее оказаться дома. А тут как назло, не можем отнаблюдать два пункта, видимость между ними закрыла большая чинара, ну просто не чинара, а баобаб. Если кто-то ездил из Казаха в сторону Баку, то наверняка видел у трассы дерево, в дупле которого был небольшой магазин. Можно представить толщину этого дерева. Наше дерево было не меньше. Решили спилить, несколько дней мурыжили этот ствол, но пропилили меньше половины. Да еще не факт, что оно упадет, а, если и упадет, то не закроет своей огромной кроной, уже лежа на боку, это направление. И тут молодой лейтенант Елисеев , обладающий острым орлиным глазом, высмотрел один единственный сук, который все и закрывал. Забравшись на "баобаб", мы в один миг убрали эту злополучную помеху.

К тому времени лейтенант Ястребов закончил свои ночные бдения над журналом наблюдений. Дело в том, что я, еще будучи в Ахалцихе, обнаружил у него в журнале "жука". Что такое запустить в журнал "жука" , знают все геодезисты. Знают и то, что такое "привет" из ЦГЧ. Поэтому вместо того, чтобы еще раз сходить на пункт и перенаблюдать, "отчаянная голова" решила просто переписать журнал, сказав, что все сделал как положено. Но все открылось, когда он признался, что наконец-то после многочисленных раздумий, уже отчаявшись, сделал это "гнусное" дело, а затем, сто раз подумал, что лучше бы он десять раз слазил на этот проклятый пункт, чем переписывать журнал.

Короче, закончив все дела, мы не без приключений погрузились в эшелон и, доехав до Рустави, облегченно вздохнув, своим ходом поехали домой. Каково же было наше удивление, когда вечером, въехав в ворота части, увидели толпу людей и военных и гражданских, которые приветствовали нас как триумфаторов. Оказалось, только что закончилось торжественное собрание и концерт художественной самодеятельности, посвященных годовщине Октября, и народ высыпал из клуба на свежий воздух. А тут и мы. Но радость у всех была неподдельной. А дальше все пошло своим чередом.